Что произойдет с человечеством в ближайшие 30 лет? Почему Википедия, Google, Facebook и Uber возникли только сейчас и к чему применяемые ими модели взаимодействия пользователей приведут общество и экономику? Какие силы определят наше будущее? На эти и другие непростые вопросы отвечает писатель, футуролог и сооснователь журнала Wired Кевин Келли в своей новой книге «Неизбежное», русский перевод которой вышел в издательстве «Манн, Иванов и Фербер». Мы публикуем несколько интересных фрагментов из нее.



Многие мои убеждения о человеческой природе и природе знаний перевернула Википедия. Сейчас она очень известна, но, когда все начиналось, я, как и многие другие, считал подобное невозможным. Это онлайн-справочник, организованный как энциклопедия, который, как это ни удивительно, позволяет любому человеку в мире добавлять туда материалы — в любое время и без разрешения. Двенадцатилетняя девочка из Джакарты может при желании отредактировать статью о Джордже Вашингтоне. Я был уверен, что человеческая склонность к хулиганству у молодых и скучающих, многие из которых «живут» в интернете, сделает невозможной создание энциклопедии, открытой для редактирования кем угодно. Также я знал, что даже ответственные авторы не смогут избежать соблазна преувеличивать и сообщать неточные сведения, усугубляя невозможность создать надежный текст. Я знал из собственного двадцатилетнего опыта в интернете, что нельзя полагаться на написанное случайным незнакомцем, и верил, что собрание таких случайных текстов обернется полным беспорядком. Меня не впечатляли даже неотредактированные веб-страницы, созданные специалистами, чего уж говорить о целой энциклопедии, написанной любителями и даже невеждами и не отредактированной профессионалами. Вся эта идея казалась обреченной на провал...

Как же я ошибался. Успех Википедии продолжает превосходить мои ожидания. В 2015 году в ней насчитывалось 35 миллионов статей на 288 языках. Ее цитируют в Верховном суде США, на нее полагаются школьники по всему миру, ее используют все журналисты и любители учиться, чтобы быстро получить информацию по новой теме. Несмотря на изъяны человеческой натуры, она становится все лучше. Слабости и добродетели индивидов преображаются в общее достояние при минимуме правил. Википедия работает, поскольку, как выясняется, с помощью правильных инструментов легче восстановить поврежденный текст (функция отмены правки в Википедии), чем создать поврежденный (вандализм), поэтому достаточно хорошая статья процветает и продолжает медленно улучшаться. Оказывается, что с помощью правильных инструментов сообщество сотрудничающих людей может обойти такое же количество соревнующихся амбициозных индивидов.

Всегда было понятно, что коллективы имеют самую сильную власть, именно это доказывают города и цивилизации, но большим сюрпризом для меня стал тот факт, как мало инструментов и надзора для этого необходимо. Бюрократия в Википедии настолько (относительно) мала, что уже незаметна, хотя и разрослась за первое десятилетие. Однако самым большим сюрпризом, который принесла Википедия, стал тот факт, что мы до сих пор не знаем, как далеко может пойти эта власть. Мы еще не видели пределов «викизированного» интеллекта. Сможет ли он создавать учебники, музыку, фильмы? А как насчет законов и политического управления?

Википедия сильно изменила мои взгляды во многих отношениях. Я был достаточно устойчивым индивидуалистом, американцем с либертарианскими склонностями, но успех Википедии заставил меня оценить возможности общественных усилий. Сейчас я гораздо больше интересуюсь как силой коллектива, так и новыми обязанностями индивидов по отношению к коллективу. Вдобавок к расширению гражданских прав я хочу расширить гражданские обязанности. Я уверен, что полный эффект Википедии пока еще скрыт и что ее способность менять мировоззрение подсознательно воздействует на все поколение миллениалов, доказывая существование благого коллективного разума и помогая находить положительные стороны в вере в невозможное.

Что еще важнее, благодаря Википедии я понял: невозможное происходит гораздо чаще, чем мне казалось. За несколько последних десятилетий мне пришлось принять и другие идеи, которые раньше представлялись невозможными, но потом подтвердили свою ценность на практике. Например, у меня были сомнения по поводу онлайн-барахолки под названием eBay, когда я первый раз столкнулся с ней в 1997 году. Вы хотите, чтобы я перевел несколько тысяч долларов далекому незнакомцу, желающему продать мне подержанную машину, которую я никогда не видел? Все, что я узнал о человеческой природе, свидетельствовало о невозможности такого подхода. Однако сегодня незнакомцы, продающие автомобили, — важный источник прибыли для очень успешной корпорации eBay.



Эти предположительно невозможные вещи продолжают происходить все чаще. Все знали, что люди не работают бесплатно, а даже если и работают, то не сделают ничего полезного без начальника. Но сегодня целые секторы экономики функционируют с помощью программных инструментов, созданных добровольцами, работающими без зарплаты и начальников. Все знали, что люди по природе склонны защищать частную жизнь, однако невозможное — постоянное и круглосуточное распространение личных материалов — все же случилось. Все знали, что люди в сущности ленивы и будут скорее смотреть, чем творить, и никогда не встанут с дивана, чтобы сделать собственное телевидение. Казалось невозможным, что миллионы любителей создадут миллиарды часов видео и что кто-нибудь пожелает это смотреть. Как и Википедия, YouTube теоретически невозможен. И снова эта невозможность реальна на практике.

Список продолжается, невозможное в прошлом ежедневно становится новыми возможностями. Но почему сейчас? По какой причине древняя граница между возможным и невозможным исчезает?

Мне думается, реализованное сейчас невозможное появилось благодаря тому, что образовался новый уровень организации, не существовавший раньше. Эти невероятные прорывы — результат широкомасштабного сотрудничества и массового социального взаимодействия в реальном времени, которое, в свою очередь, возможно благодаря вездесущей моментальной связи между миллионами людей в планетарных масштабах. Так же как ткань обеспечивает новый, более высокий уровень организации для группы отдельных клеток, так и новые социальные структуры порождают новую ткань для отдельных людей. То, на что не способны клетки, может ткань. Коллективистское устройство таких образований, как Википедия, Linux, Facebook, Uber, интернет, даже искусственный интеллект, позволяет делать то, на что было неспособно индустриализованное человечество. В первый раз на этой планете мы объединили миллиард людей вместе, как это сделал Facebook. Благодаря этой новой социальной организации появляются типы поведения, которые были невозможны на более низком уровне.

Люди давно изобретают социальные институты: от законов, судов, ирригационных систем, школ, правительств, библиотек до самых крупномасштабных — самой цивилизации. Эти социальные инструменты и делают нас людьми, и они же делают наше поведение невозможным с позиции животных. Например, когда мы изобрели письменность и законы, это привело к такому типу эгалитаризма, который невозможен у наших кузенов-приматов и отсутствует в устных культурах. Сотрудничество и координация действий, возникшие при развитии сельского хозяйства и освоении ирригации, породили еще более невозможные проявления — предусмотрительность и подготовку, а также заботу о будущем. Человеческое общество создало самые разные невозможные виды собственного поведения в биосфере...

Каждый год люди задают интернету два триллиона вопросов, и каждый год поисковые системы дают два триллиона ответов. Большинство из этих ответов весьма хороши. Довольно часто они просто замечательны. И бесплатны! До эпохи моментального и бесплатного поиска в интернете на большинство из двух триллионов вопросов нельзя было ответить, не заплатив за это разумную цену. Конечно, хотя ответы и бесплатны для пользователей, таким компаниям, как Google, Yahoo!, Bing и Baidu, приходится что-то потратить, чтобы их предоставить. В 2007 году я посчитал, что ответ на один запрос обходится Google примерно в 0,3 цента, и, возможно, с тех пор эта цена немного упала. По моим же вычислениям, Google зарабатывает около 27 центов за запрос/ответ на рекламе, связанной с ответами, так что компания спокойно может позволить себе раздавать ответы бесплатно.



Вопросы у нас были всегда. Тридцать лет назад больше всего ответов давала телефонная справочная служба. До Google в США существовал номер 411. Универсальный информационный номер 411 набирали с телефонов шесть миллиардов раз в год. Другим поисковым механизмом прошлого были «Желтые страницы» — бумажная версия телефонного справочника. По данным Yellow Pages Association, в 1990-е годы 50% взрослых американцев пользовались печатной версией по крайней мере раз в неделю и искали там в среднем два ответа на свои вопросы284. Раз в 1990-е годы в США было около 200 миллионов взрослых, значит, они делали запросы около 200 миллионов раз в неделю, или 104 миллиарда раз в год. Ничего себе! Другим классическим способом найти ответы была библиотека. В 1990-е годы в США библиотеки посещались миллиард раз в год. Из этого миллиарда примерно 300 миллионов раз это делалось с целью «навести справки», то есть задать вопрос.

Несмотря на эти 100 миллиардов с лишним запросов в год (только в США), 30 лет назад никто бы не поверил, что можно создать бизнес на бесплатных или дешевых ответах, который будет стоить $82 миллиарда. Мало кто из обладателей степени МВА мечтал о схемах, которые позволят удовлетворить эту потребность. Нужда в вопросах и ответах была скрытой. Люди не знали, насколько ценными будут немедленные ответы, пока не получили к ним доступ. Одно исследование, проведенное в 2000 году, показало, что средний взрослый американец ищет в интернете ответы на четыре вопроса в день. Я задаю еще больше вопросов, если, конечно, мою жизнь можно считать показательной. По данным Google, в 2007 году я задавал 349 вопросов в месяц, или 10 в день (и пиковым временем для меня было 11 часов утра в среду). Я спросил у Google, сколько секунд в году, и сразу получил ответ: 31,5 миллиона. Я спросил, сколько запросов все поисковые системы обрабатывают в секунду. Ответ был такой: 600 000 запросов в секунду, или 600 килогерц. Интернет отвечает на вопросы с частотой радиоволн...

Через тысячи лет, когда историки посмотрят в прошлое, наша древняя эпоха в начале третьего тысячелетия будет восприниматься как поразительный момент в истории человечества. Это время, когда обитатели планеты впервые объединились в нечто очень большое. Позже это очень большое станет еще больше, но мы с вами живем тогда, когда оно впервые пробудилось. Люди будущего станут завидовать нам, потому что мы свидетели этого рождения. Именно сейчас человечество начало оживлять инертные объекты крупицами ума, подключив их к облаку машинных интеллектов, а затем объединив миллиарды собственных разумов в этот единый супермозг. Такая конвергенция будет считаться самым крупным, сложным и удивительным событием на планете, которое произошло до сего времени. Сплетая нервы из стекла, меди и воздушных радиоволн, наш биологический вид начал связывать все регионы, все процессы, всех людей, все артефакты, все сенсоры, все факты и понятия в огромную сеть невообразимой ранее сложности. Из этой эмбриональной сети вырос объединенный интерфейс для нашей цивилизации — чувствующий, когнитивный аппарат с возможностями, превзошедшими все предыдущие ожидания. Это мегаизобретение, этот организм, эта машина (если мы захотим ее так называть) вбирает в себя все другие сотворенные машины, и в итоге остается одно-единственное, что до такой степени пронизывает всю нашу жизнь, что становится неотъемлемой частью нашей идентичности. Это огромное нечто позволяет думать по-новому (идеальные возможности для поиска, стопроцентная память, планетарный масштаб) и формирует новый разум для старого биологического вида.

Это Начало.



Начало — процесс длительностью в век, и его беспорядочное движение вперед выглядит весьма обыденным. Эти большие базы данных и обширные коммуникации вызывают скуку. Свидетельства о зарождающемся на наших глазах глобальном разуме либо отметают как чепуху, либо встречают со страхом. И действительно, есть немало серьезных поводов беспокоиться, ведь этот каскадный процесс затронет абсолютно все аспекты человеческой культуры, или природы. Но поскольку мы все часть сущности, которая стала оперировать на уровне выше нашего, контуры этой зарождающейся большой реальности затуманены. Мы знаем, что с самого начала она нарушает старый миропорядок. И стоит ожидать, что она вызовет ожесточенное сопротивление.

Как называть этот огромный шедевр? Стоит ли считать его более живым, чем машина? В его сердце семь миллиардов человек, которых скоро будет уже девять, и они покрывают себя слоем непрерывной взаимосвязанности, которая уже подходит к непосредственному объединению разумов. Сто лет назад Герберт Уэллс вообразил эту огромную вещь в виде мирового мозга. Тейяр де Шарден назвал ее ноосферой, сферой мысли. Некоторые считают ее мировым разумом, а другие уподобляют суперорганизму, поскольку в нее входят миллиарды произведенных нами кремниевых нейронов. Исключительно из соображений удобства и ради краткости я называю этот слой, окутывающий планету, «холосом». Под холосом я подразумеваю коллективный интеллект всех людей в сочетании с коллективным поведением всех машин, плюс интеллект природы и любое поведение, которое следует из этого всего. Вместе они образуют холос.



Масштаб того, чем мы сейчас становимся, просто трудно осознать. Это самая большая вещь, когда-либо сделанная нами. Возьмем для примера только аппаратную часть. Сегодня существуют четыре миллиарда мобильных телефонов и два миллиарда компьютеров, связанных в единую «кору головного мозга» по всему миру. Добавим к ним миллиарды вспомогательных чипов и связанных с ними устройств, от фотокамер до автомобилей и спутников. В 2015 году в одну сеть уже замкнулись около 15 миллиардов устройств. Каждое из них содержит от одного до четырех миллиардов транзисторов, то есть холос оперирует секстильоном транзисторов (10 с 21 нулями). Эти транзисторы можно считать нейронами огромного мозга. У человека их около 86 миллиардов, то есть в триллион раз меньше, чем в холосе. Если говорить о масштабах, то холос в своей сложности уже существенно превосходит наш мозг. А он не увеличивается в размерах каждые несколько лет, как у холоса...

Но кто же напишет программный код, который сделает глобальную систему полезной и продуктивной? Это сделаем мы. Мы считаем, что впустую тратим время, пока бездумно курсируем по интернету или делимся каким-то материалом с друзьями, но каждый раз, когда мы щелкаем на ссылку, мы укрепляем некий узел в мозге холоса, таким образом программируя его путем использования. Можно считать, что люди, 100 миллиардов раз в день заходя на веб-страницы, учат холос понимать, что для нас важно. Каждый раз, когда мы объединяем слова ссылкой, мы учим наше хитроумное творение какой-то идее.

Это новая платформа, на которой пойдут наши жизни. Международного масштаба. Работающая всегда. При нынешней скорости распространения технологий, я думаю, к 2025 году все живущие на Земле — то есть 100% населения планеты — получат доступ к этой платформе с помощью некоего почти бесплатного устройства. Все будет на ней. Или в ней. Или, говоря проще, все и будет ею.



Картина рождающегося суперорганизма напоминает некоторым ученым о понятии сингулярности. Это термин, позаимствованный из физики, чтобы описать границу, за которой ничто не может быть известно. В популярной культуре есть две версии сингулярности — жесткая и мягкая. Жесткая версия будущего обусловлена триумфом суперинтеллекта. Когда мы создадим искусственный разум, способный породить интеллект умнее себя: теоретически он сможет производить поколения еще более умных искусственных разумов. В результате он усовершенствует себя, запустив бесконечный ускоряющийся каскад, в котором каждое более умное поколение появляется быстрее предыдущего, до тех пор, пока все эти искусственные интеллекты внезапно не станут такими умными, что решат все существующие проблемы, проявив богоподобную мудрость, и оставят нас, людей, позади. Это считается сингулярностью, поскольку подобный финал находится за пределами того, что мы способны вос- принять. Порой это называют «последним изобретением». Я по разным причинам считаю, что такой сценарий маловероятен.



Мягкая сингулярность более вероятна. В этом сценарии будущего искусственный интеллект не станет таким умным, что поработит нас (как злая разновидность умных людей); скорее искусственный разум, роботы, фильтрация, отслеживание и все технологии, которые я описываю в этой книги, сольются (и люди, и машины), и вместе мы перейдем к более сложной взаимозависимости. На этом уровне многие феномены будут происходить в масштабах более широких, чем наша нынешняя жизнь, и более широких, чем мы можем воспринять. И это есть показатель сингулярности. В новом режиме наши творения сделают нас более совершенными людьми, которые в то же время не смогут существовать без своих творений. Если мы живем на прочном льду, то на новой стадии он станет жидкостью, перейдет в новое фазовое состояние.

Эта смена фазы уже началась. Мы непреклонно движемся в сторону того, чтобы прочно связать всех людей и все машины в глобальную матрицу. Эта матрица не артефакт, но процесс. Наша новая суперсеть — это стоячая волна перемен, из которой постоянно проливаются новые комбинации из нужд и желаний. Совершенно невозможно предсказать, какие именно компании будут окружать нас через 30 лет. Конкретные детали во многом зависят от того, в какую сторону подует ветер фортуны и как сложатся судьбы. Но общее направление этого яркого крупномасштабного процесса абсолютно понятно. В следующие 30 лет холос будет по-прежнему двигаться в том же направлении, что и в предыдущие, — к высокой текучести, совместному использованию, разделению, отслеживанию, предоставлению доступа, интерактивности, сканированию, созданию ремиксов, фильтрации, когнификации, постановке вопросов и становлению. В настоящий момент мы находимся в Начале. И Начало, конечно, — это только начало.

Кевин Келли

* * *

П.С.

и главное чтобы смотреть на мир пошире чем обьектив камеры машины)

---