Министр связи и массовых коммуникаций РФ Николай Никифоров. © / Фото: Владимир Трефилов /РИА Новости

На закрытой встрече с членами Московского столичного клуба министр связи и массовых коммуникаций РФ Николай Никифоров рассказал о новом мире, который ждёт нас совсем скоро, о его возможностях и опасностях. На встрече побывал корреспондент «АиФ». Мы публикуем выступление министра с небольшими сокращениями.

«Убером» по «Газпрому»

...Предсказывать что-либо в условиях технологической революции, свидетелями которой все мы с вами стали, крайне сложно. Мы столкнулись с каким-то фантастическим количеством трансоформаций, полного разрушения и перестройки существующих моделей.

Пожалуй, самый понятный пример такой трансформации — так называемая «уберизация», использование компьютерных платформ и мобильных приложений для связи таксистов и клиентов. Если сравнивать капитализацию «Газпрома» и «Убера», то капитализация «Убера» основана не на инфраструктуре, созданной самой компанией, а на некой виртуальной точке, вокруг которой вращается мощная традиционная инфраструктура — те же автомобили.



Таким образом, цифровая экономика — та же экономика, умноженная на новые технологические возможности, прежде всего — возможности сбора, хранения и передачи огромных массивов данных.
Эта революция происходит буквально на наших глазах. Когда я пришел в министерство в 2012 году, не везде ещё были даже волоконно-оптические кабели. В декабре 2012 года волоконная оптика пришла в Якутск, где до того никогда не было скоростного интернета. Помню, через каждые 100 км был узел связи с дизель-генератором на солярке, который обеспечивал работу линии. В России практически не было связи 4-го поколения, 4G. А сегодня уже более 25% операторов сотовой связи в России работают в этом стандарте. Многие другого уже не представляют и ругаются на операторов, когда нет высокоскоростного Интернета, нельзя скачать фильм.

Мы никогда не думали, что количество сим-карт в разных устройствах, в наших автомобилях, холодильниках, пылесосах, утюгах, начнет превышать количество сим-карт в наших телефонах. Это тоже произошло буквально за несколько лет. Мы никогда не думали, что можно будет прокладывать волоконно-оптическую линию связи в малые населенные пункты — например, в деревню, где проживает 250-300 человек. А сегодня у нас есть программа, по которой вай-фай приходит в 14 тыс. таких населенных пунктов и, благодаря Ростелекому, это бесплатный вай-фай.

Вот эта технологическая революция и есть основа цифровой экономики.

«Сквозные технологии»

Наш президент на Санкт-Петербургском экономическом форуме летом этого года назвал эти новые технологии «сквозными». Что он имел в виду? Смысл этого определения можно раскрыть, если вспомнить «Яндекс». Мы традиционно считаем «Яндекс» интернет-компанией. Но это компания, которая разрабатывает «сквозную» технологию искусственного интеллекта. Они используют искусственный интеллект в поиске, при прокладывании маршрутов по карте, когда предсказывают погоду, обрабатывая огромное количество разных источников, предсказывают увеличение числа вызовов такси и направляют в эти районы машины, наконец, с помощью искусственного интеллекта распознает голос и отвечает на вопросы голосовой помощник «Алиса». Доля искусственного интеллекта в последней программе выше, чем в зарубежных аналогах.



Какие еще сквозные технологии существуют? Прежде всего — это обработка данных. Очень-очень больших массивов данных. Это даёт возможность записывать всё подряд. К примеру, для прогнозирования и сбора информации о пробках в Москве используют данные операторов сотовых сетей. Все ваши перемещения записываются и хранятся в одной большой базе данных. И мэрия Москвы может достаточно точно сказать, как ежедневно, еженедельно и ежемесячно меняется дорожная ситуация. Почему московские власти так смело реализуют большое количество дорожных проектов? Потому что они знают практически все про каждого из нас, перемещающегося по Москве. Использование персональных данных без ведома гражданина запрещено законом, но обезличенные данные используются и обрабатываются.
Дополненная реальность, робототехника, машинное обучение, квантовые компьютеры, интернет вещей — «сквозные» технологии можно перечислять достаточно долго. Их главный общий признак — возможность применения в разных отраслях. И самая гигантская цифровизация экономики будет в тех областях, которые сегодня ею совсем не охвачены: сельское хозяйство, различные отрасли промышленности... Не останется ни одной сферы, которая не подвергнется серьезному давлению новых технологий.

Я чувствую себя очень счастливым министром, потому что я получил мощную поддержку первого лица государства. Президент сказал: «Мы будем развивать цифровые технологии, цифровую экономику, потому что только благодаря этому мы сможем остаться конкурентоспособными через 5, 10 и 25 лет».

Чем блокчейн отличается от биткоина?

Конечно, цифровая экономика позволяет делать все менее централизованно. И здесь стоит сказать еще об одной новой технологии — блокчейне или технологии распределенного реестра. Это когда не нужно хранить всю базу данных, когда вся история изменений и вся цепочка взаимодействий сохраняется в каждой частице информации. Шифрование позволяет нам быть уверенными в том, что никто в них ничего не изменил. Блокчейн и биткоин — не одно и то же, биткоин — это только одна из криптовалют, которые тоже являются лишь частным случаем применения распределённого реестра. Технологию блокчейн можно использовать в самых разных отраслях. Например, её применение позволит нам отказаться от ныне существующего реестра объектов недвижимости — и это будет гораздо более достоверный и криптографически подтвержденный реестр, которому можно будет абсолютно доверять.

Благодаря технологии блокчейн и договоренности людей о стоимости появился такой финансовый инструмент, как криптовалюты. Да, как заявил наш президент на недавнем совещании, действительно этот инструмент может использоваться для большого количества нехороших дел — ухода от налогов, финансирования терроризма, легализации преступных доходов... Но если создать юридические рамки, задать правильные условия игры, то можно их использовать положительно. И такие проекты уже готовятся.



Мы, конечно, должны здесь использовать свою собственную криптографию (технология шифрования данных — Ред.), прописать четкие и понятные правила налогообложения таких операций. Но сам инструмент — давайте условно назовём его «крипторубль» — нужен и уместен в российской экономике. Равно как и в экономике ЕврАзЭС, и в экономике БРИКС. Потому что эти инструменты невозможно удержать в какой-то одной стране, они принципиально международные, куда-то всё время выплёскиваются. Поэтому, хотя принципиально решено, что криптовалютам быть, но какие правила мы применим, обсуждается как раз в эти дни. После совещания у президента я получил приглашения на огромное количество совещаний, посвященных криптовалютам, в федеральных органах власти — включая обе палаты нашего парламента. Поэтому процесс точно пошёл. Наша задача — снять разногласия и выработать набор правил.

У кого записаны все наши ходы?

Хочу отметить, что Российская Федерация обречена вести свою игру — и в области информационной безопасности, и цифровой экономики. По той причине, что мы являемся сверхдержавой: обладаем стратегическим ядерным оружием, суверенитетом и проводим собственную политику.

У всех нас есть собственные смартфоны и планшеты, которые лежат на тумбочке рядом с кроватью, перемещаются с нами в общественном транспорте и на автомобилях, мы проводим с ними целый день, с их помощью фотографируем. Но, думаю, никто из среднестатистических пользователей не задумывается о том, что никакие их фотографии, сообщения или записи не исчезают. Любые изображения и комбинации букв навечно остаются частью мировой информационной матрицы и доступны для тех, кто её создал. Вы не можете зачистить свою цифровую историю — это очень сложно. Это навечно записано и может быть использовано против вас.

Создатели цифровой матрицы известны всем. Получилось так, что большинство программ и мобильные операционные системы для всего мира производят всего 3 американские корпорации — Google, Apple и Microsoft. Они контролируют российский рынок на 99%, как и мировой. Это не было проблемой, пока число пользователей интернета и мобильных устройств у нас в стране не превышало 50% населения. Сейчас мы подошли к 60%. С учётом того, что мы все стали заложниками этих технологий, мы все стали заложниками и этих корпораций.



Каков разговор американских спецслужб с этими корпорациями, мы знаем и по материалам WikiLeaks, и по книжкам Сноудена. Это очень жёсткий разговор, далеко не всегда основанный на правовых методах. Иностранные спецслужбы используют сбор данных через эти корпорации, причём не обязательно в интересах национальной безопасности, но и в интересах коммерческой разведки, влияния на политические процессы, происходящие в разных странах. Поэтому те страны, которые заботятся о своей цифровом суверенитете — а без него мы не можем говорить о каком-либо суверенитете вообще — должны решать массу вопросов.

Мы должны знать, что в кармане у наших граждан, мы должны думать о том, могут ли граждане чувствовать себя спокойно и соблюдаются ли их базовые конституционные права с точки зрения информационных технологий. И понимать, можно ли в один прекрасный день отключить интернет по команде извне в отдельно взятом государстве — такие примеры известны и задокументированы. Так получилось, что российский сегмент интернета управляется сегодня из славного европейского города Амстердам. Как мы знаем, за последние годы у нас периодически возникают определенные вопросы, мы сталкиваемся с действием политически мотивированных санкций. У нас может быть свой взгляд на волеизъявление отдельных народов и территорий, а у других стран — другой, отличный от нашего. И интернет, мобильные операционные системы, смартфоны становятся инструментами в этой сложной игре.

---